— Когда как.
Необходимо было объясниться, успокоить, иначе новый знакомец сочтет его слишком странным, даже безумным и отшатнется. Тогда прощай такой чудесный, ладный, любовно сотканный замысел. Пришло время решиться, изменить свою судьбу или оставить все как есть, и, пользуясь тем, что Жемчужина явно ослабла после «встречи» со стихотворцем, Илча бросился в водоворот. Уж если не суждено разделить славу Ветра, то у него будет собственная, и не меньше!
Он поманил витама дальше в угол.
— Ты, вижу я, отлично понял, что мне слишком много ведомо про Вольного Ветра?
Тот кивнул.
— Если по–честному… Сам ты много про себя поведал, так что не очень–то честно с тобой темнить… Не люблю я про то вспоминать перед каждым, однако знавал я Вольного Ветра, и близко знавал. Он мне другом был. У каждого из нас свой дар, на том мы и сошлись. Ты человек неплохой, еще и примечаешь все отменно… потому таиться от тебя не стану, но больше — никому!
Стоит ли поминать, что благодарный слушатель тут же честью поклялся никому о том не рассказывать и сразу же осведомился, к чему такая тайна.
— А к тому, что дар мой совсем особый, — отрезал Илча. — Про такое не каждому поведаешь. И несчастливый, потому что каждый норовит обратить себе на пользу.
Витам принялся подталкивать его прочь от досужих ушей, в крохотный уголок, отведенный им хозяином для ночлега, не забыв прихватить кувшинчик вина по такому случаю. Должно быть, рассудил он, новому приятелю, до сей поры весьма неговорливому, настало время откровенничать, а упускать сей момент истины преподаватель благородного искусства поединка не собирался.
Настойчивыми расспросами он «выудил» из Илчи его подноготную и узнал, что попутчик его наделен необычной способностью — видеть сокровенное и неявное любого человека в прошлом, настоящем и даже будущем. Когда больше, когда меньше, а когда и всю судьбу прочесть, от начала до конца. А молчит он и от людей скрывается, оттого что самому ему эта проклятая способность всегда приносила одни несчастья. И никакое это не чародейство. Просто явился однажды во сне Дракон и сказал, что доверяет Илче Жемчужину, великий дар, необычный.
— Жемчужину? — так и ахнул в этом месте витам. — Прямо как у Вольного Ветра? В «Жемчужине из логова Дракона»?
— В точности. Думаешь, откуда взялась эта «Жемчужина»? Стихотворец тоже сон такой видел, как и я. Ветру тоже Дракон являлся, но его другим наградили. На том мы и сошлись при встрече: мне сокровенный дар сразу виден, не скроешь. Но стихотворцу больше повезло. А мне… С той поры, как сон этот странный привиделся, словно напасть за мною гонится: из родных мест уйти пришлось, да и потом подолгу нигде не задержишься. Вот и свела судьба с Вольным Ветром, в странствиях.
Он непритворно нахмурился, уж очень просто этот добрый человек заглатывал ложь. Жемчужина же, напротив, преспокойно дремала, презрев весь этот обман. Значило ли это, что она послушна Илче? Как бы ни было, раз первое слово сказано, отступать теперь некуда.
— И все равно не могу удержаться, — картинно саданул он кулаком по собственной ладони, — когда зрю за чьей–то спиной отблеск Линна. Вот как давеча, внизу… — он притворно осекся, давая Схилу самому сложить одно с другим.
— Отблеск Линна? Это что? — нахмурился тот, соображая. — Что же получается, приятель… внизу — это когда ты затрясся весь? Что замолчал? А ведь кроме меня, никого рядом не было! Так не пойдет! Выкладывай, что за отблеск Линна… за спиной!
Он так и не решил, что лучше, просить или требовать.
Илча мысленно ухмыльнулся, на виду же испустил покаянный вздох. Слова как будто сами просились на язык.
— Уж сколько я крепился, а все равно вырвалось. Знать, судьба такая… Ты не пугайся, про Линн — это я так, к слову пришлось… А всерьез — дела за твоей спиною темные. Кто–то перевести тебя хочет, чтобы не было жизни совсем. Или хотя бы очернить позлее. Сейчас, погоди… — он прикрыл глаза, словно вслушиваясь. — Путь в Вальвир тебе отрезать хочет! Так что любых наветов жди. И не только… Так и целит кинжалом в спину.
— Кто? — Схил тут же схватился за рукоять клинка.
Илча описал черноглазого с кривоватым носом, что частенько мелькал в облаке над головой Истари, зная, что после этого ему поверят куда больше. Черноглазый выглядел не опасным, но приятеля Илчи явно не жаловал. Посматривал в спину с брезгливостью, точно за равного себе не признавал. Жемчужина не обманывала. Уж если что являла, то по–честному. Обращение к ее силе снова вызвало дар Илчи из дремы и опять пришлось, выламывая за спиною пальцы, поскорее придушить его. Сейчас каждое слово таило в себе западню, и потому не время биться в дурацком припадке.
— Это же Эриэлти! Точно такой и есть, как живой! Помощник наставника! То есть мой! Что ему за выгода? В наставники продвинуться? И только–то? Чушь! Оно того не стоит! — восклицал тем временем витам.
Да уж, никак не стоит… Илче надо было спешно выворачиваться из этой ловушки, да еще с честью, и он подкинул дровишек в огонь гнева господина Истари.
— Нет, ни при чем это. Совсем другое вижу: ненависть. Такая сильная, что и встречается–то редко… Откуда бы… Он ведь тоже витам?
Угадать это было нетрудно по облику помощника наставника, но Схил Истари все больше проникался уважением к Илче и ответил с новой, особой почтительностью.
— Он тоже из древнего витамского рода. Но его постигла еще более печальная участь. Последние ветви доживают последние дни…
— Знаю, — небрежно махнул рукою Илча, перебивая, его понесло. — Уже сам вижу… И кто–то из твоих старинных родичей стал виновником их падения. Давно… Вот этот…
Он принялся за пространное описание несуществующего родича и подробностей его судьбы, надеясь на словоохотливого собеседника. Тот вовсю помогал, после каждого слова гадая, кто бы это мог быть, давая Илче вовремя поправиться, если скажется что–то не то.
— С тех пор, — торжественно возгласил «провидец», — каждый из них поклялся мстить потомкам этого… как его?
Схил Истари повторил длинный перечень имен своего славного предка.
— Время прошло, и многое забылась, так часто случается. Долгое время вражда дремала, ведь вашу ветвь постигло то же самое несчастье, — важно, почти на распев, завершил Илча, черпая слова из какой–то забытой сокровищницы. — Но вы повстречались в Вальвире — и все пробудилось. Избавление твоего рода от проклятия безвестности близко, — тянул он со значением, поглядывая из–под полуприкрытых век на напряженно внимающего витама. — И он, твой враг, тоже чувствует грядущее возвышение, потому давняя ненависть и проснулась в сердце. Он силится уничтожить того, кому суждено возродить былое величие рода Истари.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
